Наша поездка в Нгоронгоро

У подножий вулканов заканчивается саванна, и мы вступаем в тропический лес. Стало прохладно, потянуло сыростью, а с обеих сторон дороги начали появляться невиданные деревья, кустарники и травы. Огромной высоты стволы высоко над землей разукрашены эпифитными мхами, пучками орхидей и длинными лианами, которые спускались до земли и казались руками и пальцами лесных русалок и леших, ловящих путников в свои сети.

Это уже настоящий тропический лес — многоярусный, с густым подлеском, стеной деревьев, сплетающих вверху свои кроны в сплошной зеленый шатер, под которым с криками носятся стаи обезьян и раздаются пронзительные голоса тропических птиц. Чем выше мы поднимаемся в горы, тем гуще вокруг растительность.

Рядом с серпантином дороги, вьющейся в гору, вдруг открываются леденящие кровь пропасти, и стоящие на их дне кассипуреи приветливо качают ветвями. Изредка среди темной тревожной чащи мелькают живописные изумрудные полянки с картинно застывшими на них кафрскими буйволами, зебрами или антилопами, провожающими нас глазами. Похоже, что мы попали в какую-то невероятную, очаровательную сказку.

Выбравшись, наконец, на вершину горной гряды, мы замираем перед открывшейся панорамой вечной саванны, уходящей вдаль. Опять углубляемся в тропический лес, который растет уже на внешнем склоне кратера Нгоро-Нгоро. Еще несколько подъемов, немного усилий, и джип взбирается на вершину гребня. Перед нами — гигантская чаша кальдеры вулкана. Вдали, у самого горизонта, смыкаются воедино голубые стены кратера, заросшие лесом, а далеко внизу на нежно-зеленом днище светлеет пятно живописного озера Магади, отражающего облака, слева — островки леса Лераи и кустарников. Вся поверхность днища усеяна темными точками — это бесчисленные стада диких животных копошатся внизу, как малые дети на груди древнего великана-вулкана. Нависающие над кальдерой белые пушистые облака на ярко-синем небе дополняют величественную картину, придавая ей совершенно неповторимый колорит.

Туземцы жили здесь со времен незапамятных, а европейцы открыли кратер только в XIX веке и тут же устроили здесь охотничий ринг, а по сути бойню, потому что животные всегда жили здесь как в раю, человека не боятся и подходят к нему вплотную. Ввиду особой уникальности кратера и всей вулканической страны в целом, в 1959 году все плато площадью 828 тыс. га было объявлено «Охранной зоной Нгоро-Нгоро». Его исключительность состоит в том, что здесь сохранился не только животный мир, но и вся древняя саванна, со всем живым населением, включая и туземцев.

Мы долго едем по гребню кальдеры, повторяя изгибы красной дороги среди тропического леса, объезжаем поваленные бурей огромные деревья и нетерпеливо поглядываем внутрь кратера. Наконец, вырвавшись из леса, дорога выходит на простор, и перед нами опять является во всей своей красе чаша кратера. Лес уступает натиску колючего кустарника, который покрывает сухие склоны. Между кустарниками торчат, подобно кактусам, канделябровые молочаи, ветви которых дугообразно загибаются вверх, а на концах светятся розовые соцветия. Мимо холмов спускаемся вниз и выезжаем на травянистую равнину. Слева на зеленом склоне двигаются какие-то крупные звери. Оказалось, что это стадо антилоп канна — тяжелых массивных животных темно-песочного цвета с длинными витыми рогами. Их еще называют «эланд» или «оленебык», а туземцы на своем языке зовут их «пофу» или «мбуни». Это самые крупные антилопы в мире, они водятся только в Африке, и здесь их около тысячи. В засушливые сезоны канны собираются в большие смешанные стада и мигрируют в речные долины, где остается влага и зеленая трава.

На холме, на зеленой поляне, усыпанной желтыми цветами, резвится десяток черно-белых равнинных зебр (всего же в кратере обитают около 5 тысяч зебр). Здесь гарем из самок с жеребятами под предводительством полосатого, как матрац, жеребца, несколько пар холостых жеребцов и отдельно — самки с детками. Холостяки общаются друг с другом — устраивают бои шеями, пасутся и ходят вместе, выкусывают что-то из шерсти, играют в «догонялки», а затем пытаются зайти на территорию табуна. Тут не выдерживает табунный жеребец и устраивает им «корриду». Вся масса зебр приходит в движение — одних жеребец преследует и прогоняет, норовя при этом отхватить пол-хвоста или пол-бока, кобылиц же он затабунивает и отсекает от холостяков. На вершине зеленого холма явно после удачной охоты отдыхают сразу две семьи гепардов. При этом контроля над долиной они не теряют, обозревая окрестности. Вот одному из гепардов надоело лежать, он встал, подошел к другой группе, и все начали облизывать мордочки друг друга. Затем затеяли игру с борьбой, урчанием, валянием и повизгиванием. Игра закончилась ритуальным массовым облизыванием.

Вот обглоданный скелет кафрского буйвола, уткнувшего огромные крутые рога в траву. От него поспешно отпрыгивает и убегает вниз по склону пятнистая гиена, прихрамывая на ходу. Видимо, рана на ноге не позволяет ей охотиться самостоятельно, и она промышляет, как может. На скелете видны свежие следы от ее зубов; со временем гиена полностью расправится с костями буйвола и, что самое удивительное, отлично их переварит.

Стадо газелей Томпсона (их здесь водится около трех тысяч) живописно расположилось на лужайке рядом с зебрами. Помахивая хвостиками, изящные, как статуэтки, создания горделиво расхаживают друг перед другом, покачивая красивыми лировидными рожками. Иногда пары самцов устраивают поединки и крутятся на «пятачках», упираясь рожками друг в друга. Устав, они снова мирно принимаются щипать траву. Молодая мама кормит малыша, поглядывая по сторонам, а тот спешит, торопится, беспрестанно толкает ее и боится куда-то не успеть. Один из холмов заняла львиная семья. Но она какая-то странная — сразу шесть зверей. Два мощных гривастых самца лежат навзничь высоко на вершине склона, ниже расположились три взрослые самки и один молодой лев. Все они спят после ночной охоты и издалека кажутся желтыми горками глины, выброшенными из норы каким-то гигантским кротом. Всего же львов на территориях кратера более 50. Повсюду чернеет множество темных точек, собранных в пары, тройки, десятки и т.д. Это антилопы гну. Черные и косматые, с загнутыми вверх рогами и развевающимися на ветру бородами и гривами, они кажутся гибридами быка, лошади и дьявола. Многие из них стоят у нас на пути и, когда мы приближаемся, уступают нам дорогу; другие стоят и лежат буквально в двух метрах от проезжающей машины и не желают уходить. Этот вид антилоп здесь, в кратере, является фоновым превалирующим во все сезоны года. Сейчас их здесь более 15 тысяч. Небольшие группы из 3-5 самок соединяются вместе с другими такими же, образуя различного размера стада, за которыми внимательно приглядывают самцы.

Добравшись до небольшой горной реки Мунге, мы по броду перебираемся на другую сторону. Вскоре поток воды становится толще и из ручейка превращается в настоящую речку, а по берегам появляются заросли кустарников и отдельные сикоморы. Река расширяется, разливается плесом — мы подъезжаем к месту всеобщего водопоя. Берег здесь более пологий и истоптан тысячами копыт. Больше всего здесь зебр. Интересно, что когда они собираются вместе, между ними часто возникают мимолетные стычки. Вскоре все успокаиваются, пыль опускается, и опять в природе разлиты безмятежность покой. Весь процесс водопоя у стада зебр занимает не более 15 минут. Для них водопой — это еще и повод отдохнуть от еды и переходов, привести себя в порядок, пообщаться друг с другом или выяснить отношения. Как всегда на отдыхе, малыши тут же прилепились к материнским соскам, пары принялись общаться, выкусывать друг друга, играть, бороться шеями, кусаться.

И вот перед нами красивейшее озеро Магади (что означает на суахили «соленое»). В зеленой воде отражаются заросшие лесом стены кальдеры, белые пушистые облака и стаи розовых фламинго. Подобно клочьям розоватой пены, они застыли на зеркальной глади, став вместе с камышами как бы частью озерного ландшафта. Важно ступая друг за другом, как на ходулях, они медленно двигаются по мелководью, процеживая своими крючковатыми клювами воду, добывая рачков.

В болотистой долине рядом с озером, на фоне голубой стены кратера застыли черные фигуры каких-то крупных животных. Подъехав ближе, мы обнаруживаем большое стадо кафрских буйволов. Измазавшись по уши в грязи, они лежат или пасутся в высокой траве у озера, не боясь никого на свете. Огромные черные рога, как части шлема, сходятся на лбу и защищают голову, а их острые концы двумя крючками торчат сбоку, готовые поддеть и проткнуть кого угодно. Двое самцов, сплетя огромные рога, пригнув головы и упираясь друг в друга, сцепились в драке. Великаны пыхтят и ревут, а из-под раздвоенных копыт и от шкур, как штукатурка от стен, отлетают комья вы сохшей грязи.

Хотя буйволы и избрали для жизни болото у озера, днем даже здесь слишком жарко. Поэтому они кормятся ночью, с приходом вечерней прохлады, а днем нежатся в теплой грязи. Около их голов вьется облако насекомых, но им не пробиться через корку грязи, шерсть и шкуру, защищающих черных гигантов. Мимо них важно бродят, переставляя голенастые ноги, малые белые цапли, похожие издалека на белоснежные лилии, такие крошечные по сравнению с огромными быками. На весь окружающий их мир кафры недоверчиво глядят исподлобья, пригнув мощные рога и опустив огромные лопухи ушей. Здесь, в стаде, они совершенно недоступны для хищников. Львы иногда делают попыт ки отбить малышей у некоторых буйволиц, но стадо дружно встает на защиту, дает жесткий отпор и заставляет «злодеев» отступить. Случаи, когда буйволы убивали и растаптывали львов, бывали часто, и об их силе и отваге среди местных жителей ходят были и небылицы.

Это и вправду чудо — настоящие, не тронутые цивилизацией райские сады Эдема, вид которых изумляет, восторгает, приводит в забытый детский восторг, заставляет смеяться и бесконечно радоваться всему этому великолепию

Ближе к вечеру мы подъезжаем к источнику Нгоитокиток в юго-восточной части кальдеры. На берегу небольшого озера стоит огромное разлапистое дерево, увешанное, как елка игрушками, круглыми гнездами ткачиков, самых цветастых птичек, и целым сонмищем ястребов.

Вдруг в озерке что-то захрипело, забулькало, и большой фонтан воды взметнулся вверх. Вслед за ним из озера показалась огромная лиловая туша с выпученными глазками и маленькими смешными ушками. А за ней — еще и еще один. Вот так сюрприз! Здесь, оказывается, живут бегемоты, и их немало — около 40 особей! Как же они появились в источнике, как преодолели 700-метровую, почти отвесную стену кальдеры, эти трехтонные увальни? Этого, видимо, не узнает никто и никогда.

Уже направляясь к выходу из кратера, мы проезжаем большое болото. Стаи белых египетских цапель облюбовали его вместе с многочисленными куликами. Над водой кружит большой аист. Он парит кругами в воздухе, медленно снижаясь к воде, замедляет свой стремительный полет, тормозит раскинутыми огромными крыльями и, вытягивая вперед ноги, мягко приземляется на бархатную кочку.

В высокой траве у озерца важно ходит африканская дрофа. Поглядывая одним глазом на нас, она не забывает о своем деле — тут же быстро нагибается и выхватывает из травы кузнечика. Показав нам добычу, тут же ее глотает, подмигивает лукавым глазом и продолжает свое бесконечное путешествие по травяным зарослям.

Как я уже говорил, кратер Нгоро-Нгоро является естественным заповедником, и не только животные считаются его основной достопримечательностью. Было бы просто непростительно глупо оказаться в этом волшебном месте и не посмотреть настоящую масайскую деревню. И мы направляемся туда. Деревня расположилась на удобном склоне с внешней, западной стороны кратера. Это несколько десятков глинобитных хижин, обнесенных плетеным забором из веток и кольев типа тына, защищающим обитателей от львов и гиен. Перед входом, чуть в стороне, на холме, в тени больших деревьев сидят старейшины племени, закутанные в красные клетчатые одеяния. На каждом из них — по нескольку амулетов, а разорванные уши висят почти до плеч, отягощенные вставленными в них курительными трубками или украшениями. Все они черные, высокие, худощавые, с бритыми наголо головами красными белками глаз.

Я познакомился с вождем племени. Молодой парень сначала учился в Университете Дар-Эс-Салама, а затем вернулся обратно в племя, чтобы «помогать своему народу». Он тоже увешан амулетами, одет в красные одежды, но при этом свободно говорит на четырех языках и ведает в племени кассой» — сбором денег с туристов, которые желают познакомиться с жизнью племени.

Странное ощущение — этот древний мир существует совершенно отдельно от нашего, «цивилизованного». Это — «параллельный мир», в котором есть место добру и злу, и ежеминутной борьбе за выживание в безучастной ко всему саванне. Но в глазах этих черных людей я вижу спокойствие и умиротворение. И все, что происходит там, в Нгоро-Нгоро, правильно, с точки зрения вечности.

Мы стоим на краю кратера и смотрим в нежно-зеленую даль кальдеры. Наверху над ней клубятся в синем небе белые пушистые облака, отражаясь в глади озера. Желтое солнце уже готово опуститься в один из соседних кратеров и окрашивает небо и облака в алые тона. Цвета неба и облаков меняются ежеминутно. От голубых до розовых и красных, а затем — до малиновых и бордовых. Снизу из долины доносятся резкие запахи трав и цветов саванны, слышен рык льва и клекот орлов. Заканчивается один из бесконечной череды дней кратера, надвигаются сумерки, и в свои права вступает ночь, окрашивая все в цвет крови. Солнце уже касается гребня кратера, смотрится в зеркало озера и бросает нам прощальные малиновые лучи. Затем прячется и исчезает где-то в западных вулканах, чтобы утром появиться из-за снежных вершин Килиманджаро и вновь осветить древнюю священную саванну.